occuserpens den

В "Снобе" Быков приводит пример того, что он считает образцом триллера (по катом). Отрывок взят из последнего незаконченного романа Диккенса "Тайна Эдвина Друда". Читаю, читаю и под микроскопом не вижу ничего собственно триллерного. Все что происходит в этом фрагменте - герой дает деньги нищей и говорит с ней о чем-то смутном, тревожном и невнятном.

Если это триллер, то как у Мелвилла гибнет капитан Ахав, что просходит с Бенито Серено? Что это вообще за триллер, если персонажи о чем-то говорят, но при этом с ними ровно ничего не происходит? В нормальном непостмодернистском мире смутными догадками и убаюканным собственным бормотанием словесным поносом никого не испугаешь!

Для сравнения сверху - действительно триллерный отрывок из моей любимой "Священной крови" Ходоровского. Похороны циркового слона - это страшное детское воспоминание героя фильма психопата Феникса. Уложить эту замечательную сцену в голове не так-то просто, но по крайней мере выслушивать бесконечный бубнеж ни о чем и гадать на кофейной гуще при этом не требуется.

Сцена из "Священной крови" невербальна, она проникнута амбивалентным черным юмором, искренняя печаль сочетается в ней с цирковой иронией. Напротив, отрывок из Диккенса многословен, туманен и неясен. Для культистов вроде Быкова это хороший повод пофантазировать, но материала для рационального анализа здесь просто нет.

В общем, триллерный язык 19-20в Быков явно не знает, по отношению к лучшим достижениям этого жанра он живет в своего рода параллельной реальности. То, что он пишет, не имеет ко всему этому никакого отношения.
( Read more... )

Недавно перечитал знакомую с детства "Попытку к бегству" Стругацких и, несмотря на естественное чувство ностальгии, поразился прямо-таки убийственному пренебрежению авторов к основам детективного жанра - особенно в том, что касается системной безопасности (security).

Начнем с планов Антона и Вадима поохотиться на Пандоре. А как насчет охотничьих лицензий, где разрешения на ношение оружия и соответствующая подготовка? Знакомство Антона и Вадима с Саулом еще хлеще. Некий явно подозрительный тип сваливается к ним на голову и просит отвезти его куда-нибудь подальше, но проверить у него документы им и в голову не приходит! Подозрений не возникает даже когда выясняется, что Саул серьезно вооружен. Ну, а потом мы видим, что что никакой предполетной регистрации маршрута и пассажиров нет и в помине, кто куда хочет, туда и летит.

Об обследовании планеты автоматами речи нет, все открытия герои делают самолично, и - интеллигентность не пропьешь - немедленно разражаются неуместными и нелепыми на современный взгляд рассуждениями на квазиистматовские и правозащитные темы. Между тем, за грубое нарушение правил контакта с инопланетянам Вадиму как пилоту грозит как минимум лишение прав на вождение корабля, но это его явно не волнует.

Сцена допроса инопланетянина Хайры прямо-таки феерична. Космические хипстеры не знают, что с ним делать и, явно нарушая все мыслимые правила, поручают эту процедуру прохвосту Саулу. Бедняга Хайра, явно не прошедший элементарный специнструктаж, без особого давления выкладывает всю свою подноготную. Так выясняется, что хотя культура на планете скорее всего средневековая, местное начальство, вместо того, чтобы избегать непонятных устройств как заколдованных или им поклоняться, зачем-то пытается ими управлять. Никаких объяснений этого странного несоответствия в тексте нет.

В 1962г, когда была написана повесть, безопасность в СССР была поставлена очень основательно, но, видимо, из идеологических соображений, АБС выставили себя далеко не лучшим образом. Скорее всего, их охотничья романтика и диверсант Саул родом из Хемингуэя, но результат получился, скажем так, довольно кривобокий.

Для внимательного читателя хемингуэевская романтика войны, охоты, рыбалки, испанской корриды не только красиво выглядит, но и нетривиальна по смыслу. Хемингуэй с его острым социальным зрением прекрасно видел разницу между состоятельными любителями экзотических зрелищ и теми, кто для них эти представления устраивает.

Напротив, для советских поклонников Хэма в свитере это было безразлично, главное для них - абстрактная романтика дальних странствий вообще. Так и получилось, что у Стругацких Антон и Вадим ничем серьезно не рискуют, за них все сделают умные билогические машины. Тем временем, они с явным удовольствием участвуют в красивой космической сказке, которая для них разыгрывается. Ну, а для поклонников АБС такой художественный мир - единственный, который может понадобиться.

Нужно отдать "Попытке" должное - язык и стиль повести производят сильное впечатление. А вот сюжет просто никуда не годится - в дополнение к детективному разгильдяйству, он еще и основательно перегружен. Две сюжетные линии - космонавтов и феодальной планеты проработаны хорошо, хотя либерально-правозащитное высокомерие по отношению к средневековью основательно раздражает. Но, кроме них, в повести есть еще две - линия 2МВ и линия Странников.

В конце обе эти линии благополучно повисают в воздухе, что создает искомое авторами ощущение многозначительной недосказанности. Но четыре сюжетные линии даже для эпизода сериала многовато, а для короткой повести это означает явное смысловое крушение.

До сих пор Бог берег меня от чтения Гроссмана, а сейчас вот попробовал. Дошел до этого дивного описания жизни советского офицера в немецком концлагере, и, честно говоря, остолбенел от неожиданности. Из какого, спрашивается, места можно такое высосать, особенно про молодое, ясное и круглое чувство?!

Долго смеялся и плюнул - такое интересно читать в прикуску к материалам брежневских пленумов ЦК КПСС или текстам Кашина, но никак не параллельно с реальными военными новостями. Беда в том, что судя по всему, сейчас о культуре 1940х годов судят именно по гроссмановщине, она, как раковая опухоль, вытеснила действительно интересные истории того времени.
( Read more... )

Это написано в конце 1840х ггг - до гражданской войны в США, абсолютно независимо от русской литературы, задолго до модернистов начала 20в, до вестернов, конечно - с Дос Пассовской вставкой новостей в художественный текст и со ссылкой на афганскую войну.

Всего два параграфа, а сколько в них метафор, и не простых, а таких, что современному креативщику и не снились! Один невидимый полицейский судьбы чего стоит, а об иллюзии свободной воли и говорить не приходится. И так сотнями страниц.

По жанру "Моби Дик" - приключенческий роман, в современных терминах это метафизический боевик. В отличие, например, от Жюль Верна, Мелвилл по-настоящему страшен, он - один из отцов-основателей реалистического триллера 20в. В этом он близок к Достоевскому, но, в отличие от великого проповедника и тусовщика, Мелвилл - моряк, человек команды. Его риторика основана на том, что корабль - не место для дискуссий. Словами ничего не докажешь, а формальная религия, законность, суды и следователи - нечто не от мира сего.

Команда корабля строго иерархична, ни о каком равенстве речи нет. Но нет и разделения на праздную элиту, интеллектуальную обслугу и собственно рабочих - так или иначе работают все и все на виду. При этом корабль китобойный, т.е. моряки - профессиональные охотники, люди жесткие и далеко не сентиментальные. Роман написан о них, но не для них - матросы не поймут, а офицерам не интересно. Главное ограничение - не прослыть невеждой, не знающим морского дела.

Если подумать, капитан Ахав не так уж сильно отличается от пирата или гангстера, а команда "Пекода" - от банды. И действительно, все герои и бандиты американской литературы и кино в конечном счете вышли из бушлата Ишмаэля.

Finally, I always go to sea as a sailor, because of the wholesome exercise and pure air of the fore-castle deck. For as in this world, head winds are far more prevalent than winds from astern (that is, if you never violate the Pythagorean maxim), so for the most part the Commodore on the quarter-deck gets his atmosphere at second hand from the sailors on the forecastle. He thinks he breathes it first; but not so. In much the same way do the commonalty lead their leaders in many other things, at the same time that the leaders little suspect it. But wherefore it was that after having repeatedly smelt the sea as a merchant sailor, I should now take it into my head to go on a whaling voyage; this the invisible police officer of the Fates, who has the constant surveillance of me, and secretly dogs me, and influences me in some unaccountable way—he can better answer than any one else. And, doubtless, my going on this whaling voyage, formed part of the grand programme of Providence that was drawn up a long time ago. It came in as a sort of brief interlude and solo between more extensive performances. I take it that this part of the bill must have run something like this:

"GRAND CONTESTED ELECTION FOR THE PRESIDENCY OF THE UNITED STATES.
"WHALING VOYAGE BY ONE ISHMAEL.
"BLOODY BATTLE IN AFFGHANISTAN."

Though I cannot tell why it was exactly that those stage managers, the Fates, put me down for this shabby part of a whaling voyage, when others were set down for magnificent parts in high tragedies, and short and easy parts in genteel comedies, and jolly parts in farces—though I cannot tell why this was exactly; yet, now that I recall all the circumstances, I think I can see a little into the springs and motives which being cunningly presented to me under various disguises, induced me to set about performing the part I did, besides cajoling me into the delusion that it was a choice resulting from my own unbiased freewill and discriminating judgment.

На самом деле, лес рубят не просто так, а чтобы найти волшебную щепку. Все деревья в лесу не стоят одной молекулы этой драгоценной щепки! Весь вопрос в том, когда она, наконец, найдется.

А Притча о Законе Кафки - это история одной из множества щепок, которые оказались неволшебными. Ну и что? Хотя в данном конкретном случае выигрыш нулевой, в целом, за счет волшебной щепки матожидание выигрыша все равно положительно.

2 июля исполняется 50 лет со дня смерти Э.Хемингуэя. По этому поводу в WSJ вышел многозначительный текст, из которого я узнал, что Пилар из романа "По ком звонит колокол", оказывается, была экспертом по сексу. Впрочем, WSJ обошелся с Хемингуэем достаточно терпимо.

Этого не скажешь о лондонском "Индепенденте". Тамошний литературовед не выносит Хемингуэя настолько, что достаточно недвусмысленно обьявил его психопатом, основным достижением которого, не считая Нобелевской премии, было самоубийство.

The ambitious "For Whom the Bell Tolls" (1940), which continues the love and war themes of "A Farewell to Arms," is the best political novel by a U.S. writer. In contrast to the gentle Maria, raped by the fascists, the earthy, sharp-tongued Pilar is a gypsy, sexual expert and powerful woman who dominates the guerrilla fighters. Hemingway's sympathy for Brett and Pilar, as well as for the young woman who refuses to have an abortion in "Hills Like White Elephants" (1927), refutes the fatuous criticism that he was unable to create credible female characters.

Если лев - радикализированный кот, то носорог - радикализированная мышь. Стадо носорогов - это естественный эволюционный ответ на львиный прайд. Экологическая связь между носорогами и крупными кошачьими настолько тесна, что их поведение вообще не имеет смысла рассматривать по отдельности.

А вот восхищавшие когда-то шестидесятников "Носороги" Ионеско сейчас оказались упражнением в эскапистской риторике, хипповым агитпропом. Для Ионеско превращение в носорога - символ конформистской дегенерации. Но это при застое тупость и уродство носорогов кажутся очевидными, а в интересные нестабильные времена носорожий образ жизни начинаешь понимать и ценить.

Американская писательница русского происхождения Эйнд Ранд - гуру интеллектуальной элиты республиканской партии, ее объективизм лежит в основе современной праволибертарианской идеологии. В этом году главный роман Ранд "Атлант расправляет плечи" был экранизирован.

Прочитав разгромную рецензию Роджера Эберта на фильм Пола Йохансона, я из чистого любопытства решил посмотреть, что этот роман собой представляет. Может быть, американские левые намеренно принижают художественные заслуги Эйн Ранд из соображений идеологической ревности?

Признаюсь, результат моего мини-исследования оказался совершенно неожиданным. Прочитав отрывок под катом, я непочтительно расхохотался, и на этом мое знакомство с текстами матери объективизма закончилось. Что-что, а это мы проходили, такую секретарскую литературу нам задавали.

Оставим лучше "Атланта" с его передовыми руководителями, заказами, рельсами и сплавами тем, кому этот хорошо известный литературный метод действительно близок - любителям советских толстых журналов.
( Read more... )

Этот сатирический шедевр был написан в 1729г во время очередного голода в Ирландии. Я уже давно подозревал, что остроумие Орвелла - далеко не предел, и после эссе Свифта окончательно в этом убедился.

Читая "Скромное предложение", влияние Свифта на Орвелла не заметить сложно. Другое дело, что интеллигентские переживания автора "1984" Свифту явно чужды. В конце концов, новояз и двоемыслие - вещи сугубо умозрительные, в то время как профессиональный теолог Свифт в такого рода абстракциях не нуждался.

В общем, читая Свифта, невольно приходишь к выводу о том, что было бы неплохо сократить нынешние антигеноцидные продукты до размера этого замечательного текста - и использовать в качестве иллюстрации упадка социологической мысли по сравнению с первой половиной 18в.
( Read more... )

Совсем коротко, о конспирологии можно сказать, что это фантастический триллер о некоторых Великих и Могущественных силах. Как правило, конспиролог представляет себя как поборника справедливости, защитника угнетенных и разоблачителя произвола зловещих персонажей его повествования.

В первый раз я прочитал "Алмаз величиной с отель Риц", не имея о конспирологиях ни малейшего понятия. Точнее говоря, это было проделано с подростковой уверенностью, что знания словесного словарного определения вполне достаточно. Поэтому простая мысль о том, что "Алмаз" - это чистой воды конспирология, мне тогда и в голову не пришла. А теперь оказалось, что, среди прочего, Фрэнсис Скотт Фицджеральд писал и конспирологии.

Впрочем, "Алмаз" - конспирология с основательным вывертом. Помимо замечательного языка, этот рассказ еще и ироничен, а идея борьбы со зловещими Вашингтонами не воспринимается слишком серьезно. В результате у ФСФ получилась позитивная конспирология - странная жутковатая история, которую трудно не любить.

Что замечательно, рассказ написан в 1922г, это благопoлучные в Америке времена до Великой Депрессии. Т.е. странная на сегодняшний взгляд, но обычная для начала 20в идея о неустойчивости даже самого высокого социального положения скорее отражает опыт 1МВ. Всего через несколько лет ревущие 1920-ые закончились, и финал "Алмаза" оказался пророческим.